Несмотря на то, что образы героинь действительно существуют в сознании Гумберта, они не становятся менее реальными, отмечает Назаренко. Здесь проявляется важная для ХХ века проблема отчуждения человека и его сознания от окружающих. Мы не можем «залезть» в голову к другому, его образ определяется нашим восприятием. В случае с Гумбертом сознание героя также опосредовано культурными штампами.
«Если всё — фантомы сознания [Гумберта], то в чём тогда смысл романа? Это как в фильмах: если в финале открывается, что всё герою приснилось. Закономерно задаёшься вопросом: в чём же был смысл увиденного?» — говорит Назаренко.
То же касается образа самого Гумберта. Американский литературовед Джон Уильям Наринс
проводит параллели между главным героем и доктором Джоном Рэем, который появляется в предисловии романа. Наринс пытается доказать, что это один и тот же субъект.
«Мне кажется, что его фигура [Джона Рэя] служит авторскому замыслу, проявляющемуся в структуре повествовательной „матрёшки“ [Гумберт — Джон Рэй — Набоков]. Сам писатель ещё в годы европейской эмиграции с иронией относился к разного рода исповедям в литературе, к психиатрам и психоанализу, особенно к Фрейду, и
отождествлять автора с Рэем невозможно», — объясняет эксперт.