Фикция или новое «направление мысли»

Как самостоятельное направление в литературе, российский постмодернизм начинает свою историю ещё в 1960-х годах. Но в полной мере он получает своё развитие с опозданием — только в конце 1980-х — начале 1990-х годов «на благодатной почве распада Советского Союза». По словам Алейниковой, в России новые течения развиваются неоднородно. Если в столице какая-то тема уже на пике популярности, то в регионы она доходит только спустя время.

Первые мнения о том, что постмодернизм стал изживать себя, появились уже в 1990-х годах. Так, советский литературовед и специалист по русской литературе XX века Наум Лейдерман пишет, что «в критике зазвучали голоса о сближении модернизма и постмодернизма с реализмом, о формировании нового типа поэтики, преобразующего элементы “родительских” систем в новое химическое соединение». Подобные мнения появляются и на Западе — постмодернизм приходит к компромиссу с вновь возрождённым реализмом.

Однако чёткое ощущение, что постмодернизм в российской литературе исчерпал себя, возникло в начале XXI века. Связано это было с переходом к новой эпохе и постепенным преодолением хаоса и кризиса 1990-х годов.

По словам Алейниковой, литературоведы, в первую очередь Михаил Эпштейн, также связывали кризис постмодернизма с вызовами новой эпохи. Главным образом с террористической атакой на «башни-близнецы» 11 сентября 2001 года. Объём трагедии и горя, обрушившийся на мир, «резко отрезвил» всех от постмодерна.

Это событие показало, как важна и хрупка человеческая жизнь, и сколько в людях искренних чувств к другим. Они противопоставляются разрушению идеалов постмодернизма, смерти автора, отсутствию яркой индивидуальности и преуменьшению роли отдельной личности. Появилась потребность переосмыслить произошедшее уже не в постмодернистской форме. Писатели начали искать новые пути. Здесь возникает понятие метамодернизма

Впервые термин «метамодернизм» упоминается ещё в 1970-х годах. Но широко говорить о нём, как о новом направлении, стали философы-теоретики Тимотеус Вермюлен из Норвегии и Робин ван ден Аккер из Голландии. В 2009 году они запустили проект «Заметки о метамодернизме», где заявили, что метамодернизм — это не философия, программа, движение или литературный приём, а «структура чувства». При этом, по их мнению, любой может свободно интерпретировать термин, так как понятие они позаимствовали и потому «претендовать на какую-либо единственно верную его трактовку не имеют права». Тем не менее, именно эти два философа стали использовать слово, чтобы охарактеризовать культуру и эпоху постмодерна. Их принято считать основоположниками концепции метамодернизма.

В модернизме автор ищет новые способы художественного отображения реальности, выражает свой уникальный взгляд на мир, считает, что в его силах создать что-то новое. Отсюда появляется множество направлений: импрессионизм, символизм, экспрессионизм, авангардизм и другие. В постмодернизме автор «умирает». Он использует цитирование вместо выражения оригинальных идей, а также иронию и сарказм. Он облекает в игровую и шутливую форму ощущение кризиса и исчерпанности в искусстве и культуре: «всё уже было, ничего нового сказать нельзя, новых смыслов нет». Он чувствует мировой культурный багаж за плечами, который давит на него и «не даёт вздохнуть».

— В метамодернизме же художник способен продолжать писать текст или картину, сохраняя искренность, неподдельное желание выразить нечто, сохраняя себя как творца и художника, в то время как в постмодернизме он находился бы в ловушке иронии. Теперь же его искренность и ирония сосуществуют в странном симбиозе, и последняя не лишает первую права на жизнь. И даже не главенствует, — объясняет Алейникова.

Ключевым понятием течения является «колебание»: между искренностью и иронией, надеждой и разочарованием, смыслом и бессмысленностью.

Он вбирает в себя свойства и модернизма, и постмодернизма в (не) осознанной попытке найти хрупкий баланс, — добавляет Анастасия.

В метамодернистском тексте вновь становится важен автор, который обращается к реальным историям, в том числе из собственного опыта, а также личность и его внутренний мир. Постмодернистская «игра» цитатами, шрифтами, отсылками из самоцели превращается в способ выражения чувств героя. Русский писатель и сценарист Алексей Иванов отмечает, что «в метамодернизме литература сохраняет классическую драматургию и все прочие традиции, но реализм служит несколько иной цели». Он должен отражать не материальный мир, а мир идей, которые управляют реальностью. Поэтому «возможно фантастическое, но всё равно оно реальное».

Говорить о наступлении эпохи метамодернизма именно в России начали только в 2010-х годах — чуть позже, чем в других странах. До сих пор среди литераторов стоит вопрос существования метамодернизма. Мнения разделились: одни верят в него, другие нет.

По мнению Анастасии, определить, существует ли это направление в России, трудно из-за того, что гораздо сложнее изучать современную нам эпоху, чем уже прошедшие. Появляются новые термины, течения и направления в литературе, которые в итоге могут оказаться взаимозаменяемыми.

Ещё одна проблема — недостаток теоретической базы и исследований, в которых на обширном материале сравнивались бы разные современные литературные направления с окончанием «изм». Кроме того, размыты критерии, по которым можно было бы определить, относится ли текст к метамодернизму. Отсюда — свобода интерпретации.

— Кто-то не видит смысла называть именно «метамодернизмом» направление, в котором сейчас пишется существенная часть книг, относящихся к так называемой «большой литературе». Например, современные романы о современных героях и героинях. Их называют просто реализмом или автофикшеном, — замечает Алейникова.

По мнению Ивана Назаренко, российский метамодернизм — направление фиктивное и неразработанное.

— На западе манифесты метамодернизма появились в начале 2010-х годов, и это, на мой взгляд, тот случай, когда сама эстетическая концепция появилась раньше, чем литературные произведения, реально следующие ей.

Также появляются и ряд других «расплывчатых и неустоявшихся» направлений: неосентиментализм, постреализм, метареализм, метаметафоризм, неореализм и другие, которые также претендуют на преодоление постмодернизма.

— Вновь выдвигается модернизм, который литературоведы теперь называют неомодернизмом, и на него тоже есть два взгляда: общая тенденция преодоления постмодернизма и… возвращение к модернистским практикам первой половины ХХ века. Поэтому я затрудняюсь сказать, есть ли в новейшей русской литературе произведения, которые можно отнести к некому метамодернизму, — объясняет Назаренко.

По мнению Анастасии Алейниковой, российская литература всё же находится в эпохе метамодернизма.

— Можно взять любую сферу культуры для примера. Поэты пишут стихи, полные чувства и смысла, не запрятанного стыдливо в 10 слоёв иронии. Художники пишут картины, о которых можно сказать то же. Безусловно, существует и массовая культура в разных её проявлениях, и отдельные авторы, предпочитающие работать преимущественно в постмодернизме, но это лишь часть общей картины, — поясняет эксперт.

По её словам, к российским писателям-метамодернистам принято относить Алексея Поляринова, который переводил на русский язык роман «Бесконечная шутка» (один из представителей западной метамодернистской литературы) и в 2018 году выпустил свой дебютный роман «Центр тяжести». А также Кирилла Рябова и его книги «Пёс», «Никто не вернётся», «777» и «Фашисты».

Эксперт считает, что метамодернизм — логичная ступень развития литературы после постмодернизма и что существенную альтернативу ему сложно предложить.

— Всё циклично, и однажды, не исключаю, мы можем получить какой-нибудь новый «модернизм» уже «в чистом виде»…

Она будет постепенно развиваться, проявляя себя в разных гранях, тем более, что некоторым странам только предстоит (если вообще предстоит) пройти этот путь, — заключает Анастасия.