Папина ёлка

Мане не нравятся все эти ёлки. Ёлки в филармонии с дурацкими детьми-белками-снежинками-лисами-пиратами. Ёлки в школе, в актовом зале, все выходят читать стихи, поют не разученные песни, полулысое дерево никак не может зажечься. Баба Яга всегда в одном и том же костюме, и давно ясно, что это учительница географии Светлана Павловна. И эти неудобные стулья, на них невозможно сидеть дольше пяти минут. Мане уже восемь, она вообще, кажется, перестала верить во всю эту чушь с новогодним волшебством.

Но папину ёлку она готова терпеть. Только потому, что там будет огромный пакет-подарок, пластиковый пакет с прочными ручками (не выбрасывай, он нужен), тяжёлый, его сложно поднять одной рукой. Сникерс, баунти (райское наслаждение), марс, твикс (две палочки хрустящего печенья), натс, два киндера (иногда три), мамба (мамбу рубис любим мы все), милкивей (только для детей), маоам, эмендемс, фрутелла (вместе будем наслаждаться). Всё то, что весь год лежит на кассе и смотрит на Маню — вдруг оказывается в этом пакете.

Первыми съедаются вот эти, дорогие, из рекламы по телеку. Их можно растянуть на неделю, максимум — две. Потом перейти на жевательные конфеты «пчёлка» и жвачки за рубль, ещё месяц есть шоколадные батончики «ротфронт», потом уже — конфеты «красный мак», потом «коровку», и, наконец, опуститься совсем на дно — к рачкам и ромашкам, вынести пакет на кухню и вытряхнуть в вазу остатки. Пусть кто-то другой доест. Убрать пакет к остальным в диван. Ждать следующей зимы.

Раньше папа был учёным, как и мама. Он работал далеко в лесу в лаборатории, искал радиацию в разных городах. А потом он ушёл из науки, устроился на работу в депозитарий прямо рядом с домом. Это слово странное, Маня думает, что оно похоже на планетарий и гербарий. Когда после школы она иногда приходит к папе на работу, он как будто ничем не занимается. Просто сидит в кабинете среди больших бумажных гор документов, чёрных папок. Зато у папы  компьютер и можно рисовать в «пейнте» слона или играть в «шарики». И в депозитарии видимо много денег, думает Маня, раз они дарят такие подарки детям.

Ради подарка с папиной работы можно стерпеть дурацкий утренник. Когда идёшь на ёлку, нужно надевать синтетическое розовое платье из праздничного шкафа. Нужно спать ночью на маминых пластмассовых бигудях с канцелярскими цветными резинками. Резинки мерзкие на ощупь, как всё резиновое: пенопласт, резинка карандаша, резина колёс. У Мани ноют зубы и шершавятся пальцы, когда она притрагивается ночью к резиновым червякам в волосах. Она выдирает их утром из готовых кудрей, а они рвутся пополам.

Мама делает Мане тугие хвосты и сверху брызгает кудряшки лаком. Волосы-карамельки. Розовые капронки с сердечками и лаком для ногтей на большом пальце (замажем — не разъедутся), сверху ещё одни колготки белые, тёплые (ничего не колется!), на них — серые шерстяные рейтузы, они самые верхние. Потом спрятать под болотную куртку с белочками хоть часть рейтузовых ног. На ногах сегодня пимы — минус тридцать. Шарф завязать прямо на лицо, чтоб закрывал всё, кроме глаз.

В три часа дня Маня с папой выходят из подъезда, прямо с крыльца Маня выдыхает молочный пар. Ветер выровнял снег за ночь и теперь гоняет маленькие вихри по идеально ровному насту, Маня ступает на него пимой, и корочка бесшумно проваливается. В Сыктывкаре в три часа дня уже чернильная тьма.

Маня заходит в большой зал кафе, где музыка заглушает крики наряженных детей. Папа садится за взрослый стол, к коллегам с работы, Маня должна найти себе место за одним из детских. Она протискивается между танцующими белочками, снежинками, зайчиками и наконец находит незанятый стул, на нём — жёлтый пакет с мышкой и ёлкой на боку. Маня берёт пакет, быстро заглядывает внутрь (всё на месте) и ставит его под стул, садится за стол. На тарелке блестит колбаса с жиринками и колбасный сыр. Мальчик напротив смотрит на Маню и шумно высасывает остатки пепси из стакана.

Маня утыкается взглядом в тарелку (так не найдут). Но женщина-ромашка подходит к ней и хватает за руку, тянет в хоровод. Маня идёт за ромашкой, оглядываясь на одинокий пакет под скамейкой (подарили — сразу унеси в раздевалку, спрячь в свои вещи). Мышка с пакета тоже смотрит на Маню тревожно, держа в лапке свой хвостик. Всех ставят в хоровод вокруг ёлки, Маня находит по бокам чужие вспотевшие ладошки. Она всё время старается смотреть на пакет, не упускать его из виду. Хоровод заводят за ёлку, и вдруг всё останавливается (а теперь будем звать Дедушку Мороза). Маня  вырывается из хоровода, обегает ёлку, ромашку, лисичек, бежит назад к столу. Мальчик с пепси (мелкий гадёныш) видит Маню и выдёргивает руку из жёлтого пакета. Раз-два-три, ёлочка, горииии!

Маня обнимает двумя руками пакет и идёт к взрослому столу. Там шумно и весело, все пьют шампанское, чокаются, говорят одновременно. Маня ищет глазами папу, и тут кто-то берёт её сзади за плечо. Это папа и с ним его лысый начальник в странных круглых очках. «Ну мы тогда решили всё, на следующей неделе освободишь кабинет», — говорит он и подмигивает Мане. Он садится за стол обратно к шампанскому, и шоколаду, и колбасе. Маня смотрит на папу — он закусил нижнюю губу и трёт усы. Папа берёт Маню за руку и они идут в гардероб.

Они едут домой в автобусе молча. Обычно папа говорит — не остановишь, а сейчас спрятал ладони подмышками и втянул голову в плечи, как будто очень замёрз. Маня греет в руках сникерс, он успел замёрзнуть по дороге и превратился в шоколадный камень. Она засовывает его в варежку, мнёт пальцами через обёртку. Думает о том, что дома нужно будет разложить сладости по разным ящикам, чтоб не съесть всё сразу.

Когда сникерс отогрелся, Маня разламывает его на две половины. Одну отдаёт папе. «Пап, а что такое депозитарий?» В тишине автобуса это слово отлетает от заиндевевших стёкол. Он оборачивается к Мане, молчит и смотрит прямо в глаза. Глаза у папы такие же как у Мани: серо-зёленые. Потом он обнимает её рукой-одеялом и серьезно говорит: «Сейчас расскажу».