Первыми съедаются вот эти, дорогие, из рекламы по телеку. Их можно растянуть на неделю, максимум — две. Потом перейти на жевательные конфеты «пчёлка» и жвачки за рубль, ещё месяц есть шоколадные батончики «ротфронт», потом уже — конфеты «красный мак», потом «коровку», и, наконец, опуститься совсем на дно — к рачкам и ромашкам, вынести пакет на кухню и вытряхнуть в вазу остатки. Пусть кто-то другой доест. Убрать пакет к остальным в диван. Ждать следующей зимы.
Раньше папа был учёным, как и мама. Он работал далеко в лесу в лаборатории, искал радиацию в разных городах. А потом он ушёл из науки, устроился на работу в депозитарий прямо рядом с домом. Это слово странное, Маня думает, что оно похоже на планетарий и гербарий. Когда после школы она иногда приходит к папе на работу, он как будто ничем не занимается. Просто сидит в кабинете среди больших бумажных гор документов, чёрных папок. Зато у папы компьютер и можно рисовать в «пейнте» слона или играть в «шарики». И в депозитарии видимо много денег, думает Маня, раз они дарят такие подарки детям.
Ради подарка с папиной работы можно стерпеть дурацкий утренник. Когда идёшь на ёлку, нужно надевать синтетическое розовое платье из праздничного шкафа. Нужно спать ночью на маминых пластмассовых бигудях с канцелярскими цветными резинками. Резинки мерзкие на ощупь, как всё резиновое: пенопласт, резинка карандаша, резина колёс. У Мани ноют зубы и шершавятся пальцы, когда она притрагивается ночью к резиновым червякам в волосах. Она выдирает их утром из готовых кудрей, а они рвутся пополам.
Мама делает Мане тугие хвосты и сверху брызгает кудряшки лаком. Волосы-карамельки. Розовые капронки с сердечками и лаком для ногтей на большом пальце (замажем — не разъедутся), сверху ещё одни колготки белые, тёплые (ничего не колется!), на них — серые шерстяные рейтузы, они самые верхние. Потом спрятать под болотную куртку с белочками хоть часть рейтузовых ног. На ногах сегодня пимы — минус тридцать. Шарф завязать прямо на лицо, чтоб закрывал всё, кроме глаз.