Вспоминая «иное небо мая»

Рецензия на роман «Москва майская» Эдуарда Лимонова

Текст
подтекст рецензии
Полина Старостина
5 августа 2025
Обложка
Надежда Фомина
В мае 2025-го «Альпина. Проза» выпустила роман Эдуарда Лимонова «Москва майская», «воскресив» произведение. Считалось, что текст сгорел, но в конце прошлого года рукопись нашли среди архивных документов Стэнфордского университета. Такое открытие можно назвать чудом для российской книжной индустрии. Так и есть, потому что роман открывает неизвестные грани Лимонова как писателя. Книга вышла чуткой, дерзкой и близкой по духу многим. Кто из нас не хотел покорить столицу, доказав, что он особенный?
Эд Савенко (им он был до того, как стал Лимоновым) приезжает из Харькова в Москву. Денег, как и постоянного места жительства, нет — только умение шить джинсы, невероятное желание стать поэтом и заявить о себе в среде столичной интеллигенции. История дружбы героя с такими же творческими личностями, минуты ненависти к собратьям по искусству — да и в целом к людям — соседствуют на страницах романа с мыслями Эда о возможностях судьбы: как своей, так и всей страны.

На месте героя Лимонова может и мог оказаться каждый. Переезд в крупный город для молодых, полных сил и желания стать особенным (или уже считающих себя такими) личностей неизбежен. Эдуард Савенко подходит под это описание: временами грубый, наглый, революционный. С первых страниц видно, что ему хочется всего и сразу: покорить Москву, страну, мир. Столица 1969-го, однако, может научить немногому: спекуляции и обману. По-другому в мире разрушающихся надежд не выжить. Даже искусство, с которым герой сталкивается на семинарах в Центральном доме литераторов, оказывается не таким, каким должно быть, по мнению Эда.
Всё не то, чем кажется, — так можно описать большую часть романа и Москву, которая в истории Лимонова невероятно важна. Советская действительность идеальна, только полна фиктивных браков, которые совершаются ради прописки. Поэты, художники, архитекторы далеки от высокого мира и погружены в атмосферу квартирных пьянок и драк. Вопрос выживания вытесняет мысли об искусстве, а творить так хочется.

Эдуард Савенко — талантливый писатель, в кругу поэтов его признают. Хотя, кто друг для него, сказать сложно. Ведь Эд — герой, который словами и поступками может оттолкнуть. Пока читаешь «Москву майскую», вспоминаешь персонажей Чарльза Буковски или Генри Миллера: такие же грубые, но вместе с тем бесконечно чувствующие и ранимые мужчины.

Чарльз Буковски — американский писатель, представитель «грязного реализма», цель которого — детальное воспроизведение порочных и обыденных аспектов жизни.

Генри Миллер — американский писатель, прославившийся благодаря интеллектуально-эротическим трилогиям, в основу которых легла его жизнь.
За пошлостью, которая часто скрывается в мыслях, а иногда и озвучивается героем, виднеется ранимость Савенко. Если читатель решит познакомиться с Лимоновым, прочитав «Москву майскую», стоит подготовиться к ярким и эмоциональным выражениям. Одновременно с этим всё, что говорят Эд и другие герои, звучит естественно. Именно юмор или, правильнее сказать, ход мыслей каждого, кто наделяется голосом в романе, отличает персонажей Лимонова.

Многие герои выделяются дикостью и азартом к новому, скрытому, недосягаемому. Москва меняет тех, кто приехал покорить её. При этом столица — не такое уж и райское место: вы не можете уединиться с возлюбленной, негде взять денег. Есть и «вечные» проблемы: репрессии, недавно прошедшие в стране. Граждан контролировали тогда, делают это и сейчас, когда поколение молодых и наглых Эдов Савенко хочет творить.
«Вульгарно мечтающие стать палачами. Лучше скажите, как жить сегодня. Нам, моему поколению. Мне двадцать шесть лет, Володя! Когда умер Сталин, мне было десять. Сколько можно вопить о позавчерашнем дне и пренебрегать днём сегодняшним? Вы люди прошлого, Володя!»
Поэт — «хрупкое эфемерное существо» — востребован у государства, только если соглашается жить по правилам, заданным свыше. Натура Эда не смогла бы смириться с этим. Читатель, зная судьбу Лимонова, к концу романа понимает, что бунт неизбежен.
Москва в этом романе — дикая, живая, шатающаяся. Это не тот Лимонов, который пишет, как будто плюёт тебе в лицо. Это — Лимонов-архиватор. Он пишет из 80-х о себе в 60-х. Уже проживший Америку и Париж, он смотрит на себя с высоты опыта. И это делает текст уникальным: он одновременно очень молодой и очень взрослый.
Пишет о романе Любовь Беляцкая, продюсер книжного магазина и издательства «Все свободны»
В большом городе много людей, которые хотели бы проснуться поэтами или просто кем-то. Получается то, что получается. Единицы становятся известными, как это вышло с Лимоновым. Писатель в «Москве майской» — молодой, пылкий, немножко аристократичный в душе, но всё-таки добрый парень, который приехал за мечтой. С друзьями наделал множество ошибок, не зная, чем всё обернётся.

«Молодёжь глупая, как и всякая молодёжь», — с этим сложно не согласиться. Если не в этом и не в стремлении к иной жизни, то в чём смысл начинаний? Савенко признаёт своё безрассудство и недалёкость окружающих. Может, это смирение и позволило ему стать тем, кем писатель хотел быть.
«Что же осталось от эпохи? Смерти, неудачи, множество плохих и горстка хороших стихов, да… но разве только это? От эпохи остался жгучий, как портвейн московского разлива, трагизм. Ибо любые действия, если протагонисты предаются им честно, безоглядно и восторженно, имеют своим результатом трагизм чистейших кровей. А к чему привели каждого его индивидуальные усилия, это уже другое дело. Мы все живём в первый и последний раз, сравнить нам нашу жизнь не с чем. Каждый старается как может»
От той эпохи остался текст Лимонова. «Москва майская», которая написалась, потом потерялась и нашлась, — часть трагизма, который людьми чувствующими воспринимается особо остро. Обречённость испытывал каждый, кто когда-то был молодым, амбициозным, но чужим в другом городе. С другой стороны, не так уж и одиноки одиночки, если находят похожие истории у других. Даже если живут в разное время.
Читайте также
Рецензии
Путешествие в мир гения: как Гузель Яхина в романе «Эйзен» исследует сложные отношения искусства, власти и человеческой судьбы
Рецензии
Петровы в гриппе, а мы вокруг него, или наоборот: сюрреалистичный калейдоскоп от уральского писателя Алексея Сальникова
Рецензии
Как литература и жизнь соединяются под одной обложкой и получается современный учебник истории — в книге Марии Степановой