Неопределимый и необъятный

В произведениях literary fiction на первом месте — не сюжет, а глубина: в психологической проработке персонажей, стиле, теме произведения. Всю «большую» литературу можно отнести к этому направлению, поэтому экспертам трудно дать ему чёткое определение.
 
По мнению Наседкина, категоризировать literary fiction сложно. Это не жанр, а скорее «наджанр». В отличие от многих других произведений, которые можно разделить на типы, такая литература не вписывается ни в один из них. 

Главный герой в подобных историях чаще всего — интеллектуал или группа умных людей. В большинстве жанровых книг есть персонажи, которые изначально вызывают у читателей симпатию. В произведениях literary fiction большая вероятность встретить неоднозначного и несовершенного человека.

Точно сказать, когда именно сформировался literary fiction, нельзя. До XX века у книгоиздателей не было необходимости относить произведения к категориям. Сейчас жанровые ярлыки стали маркетинговым инструментом, а «теги» помогают в продвижении новых произведений. Издателям и книжным магазинам важно понимать, на какую полку поставить книгу и как её продавать, а читателям проще выбрать, что именно они хотят взять: несложный детектив в отпуск или серьёзный роман.

Шон Глатч, поэт и преподаватель из Нью-Йорка, считает, что любую историю можно отнести к конкретной категории, но только малая часть художественных произведений чётко вписывается в рамки. Если человеческий опыт разнообразен, то и литература, по мнению автора, должна быть такой же.

Наседкин отмечает, что у писателей literary fiction часто есть филологическое или литературоведческое образование. Из-за тесной связи с гуманитарными сферами они редко создают жанровые произведения. К их книгам также обычно обращаются читатели, которые «хотят несколько просветиться». По мнению эксперта, такой интерес со стороны аудитории книг literary fiction соответствует тренду на саморазвитие.

Несмотря на интерес писателей и читателей к literary fiction, есть мнение, что современная литература в целом «утратила культурный вес». Американский журналист Дэвид Брукс считает, что романы больше не становятся событиями, не задают повестку, как это было в XX веке. По его мнению, сегодня проза почти не влияет на жизнь общества. Проблема в том, что «за последние 50 лет западная культура в целом утратила уверенность и смелость».

По мнению Наседкина, книги literary fiction чаще, чем жанровые произведения, попадают в историю литературы. Многие зарубежные писатели прославились и уже стали классиками благодаря своим романам. Так, в Америке выделяют Донну Тартт, Джонатана Сафран Фоера и Джонатана Франзена. Салли Руни является таким примером в Ирландии: её произведения «Разговоры с друзьями» и «Нормальные люди» находятся на границе между young adult и literary fiction. В Англии классиком считается Джулиан Барнс с его «Предчувствием конца», в Германии — Винфрид Зебальд с историческим романом «Аустерлиц».

По мнению самих авторов, в произведениях важно говорить о разных проблемах. Водолазкин считает, в книгах необходима «новая основа, чтобы не душить читателя одними и теми же темами». Гузель Яхина, зная, что в русской литературе не так много произведений о голоде, создала роман «Эшелон на Самарканд». Она отмечала, что «об этом трудно не только рассказывать, но и читать про такое невыносимо», но всё же попыталась воссоздать картину коллективного опыта в то время.

Для авторов literary fiction характерны эксперименты и поиск способов рассказать историю по-новому. Писательница Татьяна Толстая, книги которой также сложно отнести к какому-то единому жанру, считает, что в произведении нельзя «соблюсти все законы, как в уголовном кодексе».

Произведения literary fiction иногда относят к элитарной литературе. По словам лингвиста Марины Сидоровой, в таких книгах авторы используют собственные художественные приёмы, а читатели готовы к ослабленной сюжетности в текстах и неординарным языковым средствам.

По мнению Линкольна Мишеля, такая литература, как literary fiction, не всегда может подойти для массового читателя. Она не зависит от трендов и предпочтений людей. «Куда важнее — писать странные, уникальные книги, которые можешь написать только ты», —  говорит автор.